В. Г. Короленко
К русскому обществу (по поводу кровавого навета на евреев)
Опубликовано 30 ноября 1911 года в газете "Речь". Перепечатано многими другими печатными органами в период следствия и подготовки к процессу Бейлиса. Отдельным изданием вышло в 1912 году.
Во имя справедливости, во имя разума и человеколюбия, мы поднимаем голос против новой вспышки фанатизма и темной неправды.
Исстари идет вековечная борьба человечности, зовущей к свободе, равноправию и братству людей, с проповедью рабства, вражды и разделения. И в наше время – как это бывало всегда, те самые люди, которые стоят за бесправие собственного народа, всего настойчивее будят в нем дух вероисповедной вражды и племенной ненависти.
Не уважая ни народного мнения, ни народных прав, готовые подавить их самыми суровыми мерами, - они льстят народным предрассудкам, раздувают суеверие и упорно зовут к насилиям над иноплеменными соотечественниками.
По поводу еще не расследованного убийства в Киеве мальчика Ющинского в народ опять кинута лживая сказка об употреблении евреями христианской крови. Это – давно известный прием старого изуверства. (В первые века после Рождества Христова языческие жрецы обвиняли христиан в том, будто они причащаются кровью и телом нарочно убиваемого языческого младенца. Так объясняли они таинство евхаристии). Вот когда родилась эта темная и злая легенда. Первая кровь, которая пролилась из-за нее, по пристрастным приговорам римских судей и под ударами темной языческой толпы, - была кровь христиан.
И первые же опровергали ее отцы и учителя христианской церкви. "Стыдитесь – писал св. мученик Иустин в обращении своем к римскому сенату: - стыдитесь приписывать такие преступления людям, которые к ним не причастны. Перестаньте! Образумьтесь!"
"Где же у вас доказательства? – спрашивал с негодованием другой учитель церкви Тертуллиан. - …Одна молва. Но свойства молвы известны всем… она почти всегда ложна… Она и жива только ложью… Кто же верит молве?"
Теперь лживость молвы, обвинявшей первых христиан, ясна как день. Но изобретенная ненавистью, подхваченная темным невежеством, нелепая выдумка не умерла. Она стала орудием вражды и раздора даже в среде самих христиан. Доходило до того, что в некоторых местах католическое большинство кидало такое же обвинение в лютеран, большинство лютеран клеймило им католиков.
Но более сего страдало от этой выдумки еврейское племя, рассеянное среди других народов. Вызванные ею погромы проложили кровавый след в темной истории средних веков. Во все времена случались порой убийства, перед целями которых власти останавливались в недоумении. В местах с еврейским населением все такие преступления тотчас же объяснялись обрядовым употреблением крови. Пробуждалось темное суеверие, влияло на показания свидетелей, лишало судей спокойствия и беспристрастия, вызывало судебные ошибки и погромы….
Часто истина все-таки раскрывалась, хотя и слишком поздно. Тогда наиболее разумных и справедливых людей охватывали негодование и стыд. Многие папы, духовные и светские правители, клеймили злое суеверие и раз навсегда запрещали властям придавать расследованию убийств вероисповедное значение.
У нас такой указ был издан 6-го марта 1817 г. императором Александром I.
В 1870 году греческий патриарх Григорий тоже осудил легенду об употреблении евреями христианской крови, назвав ее "внушающим отвращение предрассудком не твердых в вере людей".
Но указы тлеют в архивах, а суеверия живучи. И вот, снова, даже с трибуны Государственной Думы, распускают старую ложь, угрожающую насилием и погромами.
В этой лжи звучит та самая злоба, которая некогда кидала темную языческую толпу на первых последователей христианского учения. Еще недавно в Китае та же сказка об употреблении детской крови, пущенная китайскими жрецами против миссионеров, стоила жизни сотням местных христиан и европейцев. Всегда за нею следовали темные и преступные страсти, всегда она стремилась ослепить и затуманить толпу и извратить правосудие…
И всегда с нею боролись чувство любви и правды. Не к одному римскому сенату были обращены слова христианского писателя, мученика Иустина, который в свое время боролся с тем же суеверием:
"Стыдитесь, стыдитесь приписывать такое преступление людям, которые к тому не причастны. Перестаньте! Образумьтесь!"
Мы присоединяем свои голоса к голосу христианского писателя, звучащему из глубины веков призывом к любви и разуму.
Бойтесь сеющих ложь. Не верьте мрачной неправде, которая много раз уже обагрялась кровью, убивала одних, других покрывала грехом и позором!..
Короленко не смог лично выступить на процессе в защиту Бейлиса из-за обострения болезни сердца. Он приехал в Киев 11 октября 1913 года и оставался до конца процесса. На суде присутствовал в качестве журналиста. "Нахожусь в Киеве собственно потому, - писал он Ф.Д. Батюшкову, - что не мог бы себе во время этой подлости найти место в Полтаве".
Начиная с 20 октября, в столичных газетах стали появляться корреспонденции Короленко, посвященные происходящему процессу. Они привлекли к Делу Бейлиса огромное, напряженное внимание всей России.
Статья 1: На Лукьяновке (во время дела Бейлиса)
Отрывок
…На одной стороне чувствуется живая, бытовая правда. Светит солнце, играют дети, режут прутики, ссорятся, жалуются друг на друга, грозят…Двухэтажное здание на Верхней Юрковской улице (где жила Чеберяк) кидает тоже совершенно реальную тень на мирную картину. Его посещают люди вполне определенного склада и профессии, близость с которыми для детей всегда опасна. Здесь изобретаются планы воровства, ночных набегов и разгромов...
Обвинение предпочло этой реальной картине – фантастический бульварный роман, без всякой прочной связи с бытовой обстановкой и реальной жизнью.
Через полчаса вагон нес нас по улицам современного Киева, с красивыми домами, вывесками, газетами и электричеством. А в душе стояло ощущение XVI столетия.
Статья 2: Господа присяжные заседатели
Отрывок
...Взглядываю по временам на эти скамьи, где сидят 12 человек, держащих в своих руках судьбу процесса. Что они делают, какие мысли выступают на их лицах, в каких жестах и движениях проскальзывают их чувства?
Пять деревенских кафтанов, несколько шевелюр, подстриженных на лбу, на одно лицо, точно писец с картины Репина "Запорожцы". Несколько сюртуков, порой довольно мешковатых. Лица то серьезные и внимательные, то равнодушные… двое нередко "отсутствуют"… Особенно один сладко дремлет по получасу, сложив руки на животе и склонив голову…
Состав по сословиям – семь крестьян, три мещанина, два мелких чиновника. Два интеллигентных человека попали в запасные. Старшина – писец контрольной палаты.
Состав для университетского центра, несомненно, исключительный. По этому поводу в городе много разговоров, и "Киевлянин" уже обещал в сдержанном намеке какие-то разоблачения… Все замечают, что обычный состав присяжных изобиловал в гораздо большей степени именами интеллигентных людей.
Интеллектуальный уровень присяжных, которым предстояло судить сложное дело, связанное с мировым спором о ритуале, является пониженным против среднего уровня для университетского города, и, если в университетском центре не нашлось другого кандидата в старшины, кроме мелкого писца, не умеющего с достоинством представлять институт присяжных, то это является исключительным и случайным. Совершенно понятно, что воображение местного общества встревожено и идет гораздо дальше пределов, намечаемых указанными фактами.
Как бы то ни было, близкий уже момент, когда эти присяжные удалятся в свою совещательную комнату, выйдет глубоко драматичен и вызовет чувства чрезвычайно сложные, далеко не исчерпываемые обычным отношением к суду...
Статья 3: Господа присяжные заседатели
За эту статью, разоблачавшую фальсификацию состава присяжных, писатель был привлечен к суду. Суд угрожал Короленко вплоть до 1917 года и был отменен февральской революцией.
...Я лично не теряю надежду, что луч народного здравого смысла и народной совести пробьется даже сквозь эти туманы, так густо затянувшие в данную минуту горизонт русского правосудия.
Правда, испытание, которому оно подвергнуто на глазах у всего мира, тяжелое, и, если присяжные выйдут из него с честью, это будет значить, что нет уже на Руси таких условий, при которых можно вырвать у народной совести ритуальное овинение.
Статья 4: Присяжные ответили
...Среди величайшего напряжения заканчивается дело Бейлиса. Мимо суда прекращено всякое движение. Не пропускаются даже вагоны трамвая. На улицах – наряды конной и пешей полиции. На четыре часа в Софийском соборе назначена с участием архиерея панихида по убиенном младенце Андрюше Ющинском. В перспективе улицы, на которой находится суд, густо чернеет пятно народа у стен Софийского собора. Кое-где над толпой вспыхивают факелы. Сумерки спускаются среди тягостного волнения. Становится известно, что председательское резюме резко и определённо обвинительное. После протеста защиты председатель решает дополнить своё резюме, но Замысловский возражает, и председатель отказывается. Присяжные ушли под впечатлением односторонней речи. Настроение в суде ещё более напрягается, передаваясь и городу.
Около шести часов стремительно выбегают репортёры. Разносится молнией известие, что Бейлис оправдан. Внезапно физиономия улиц меняется. Виднеются многочисленные кучки народа, поздравляющие друг друга. Русские и евреи сливаются в общей радости. Погромное пятно у собора сразу теряет своё мрачное значение. Кошмары тускнеют. Исключительность состава присяжных ещё подчёркивает значение оправдания...